Полина Раевская - Влюблена и очень опасна
– Видите ли, мне ужасно неудобно, но оно украдено, – слова вылетали из меня, словно горох из порвавшегося мешка. – Вы, наверное, слышали, что Креольский – нотариус, который оформлял завещание, был убит. После его смерти обнаружилась пропажа некоторых документов. В том числе и завещания вашего мужа и, – я взглянула на девушку, – отца.
– Ах, какой ужас, какой ужас, – женщина схватилась за сердце. – Я всегда говорила, что эта страна катится в бездну. Я ведь говорила? Говорила, Валечка? А ты мне не верила, – дама сокрушенно покачала головой. – Видите ли, милочка, эээ… как там вас, бишь?
– Ой, простите, – спохватилась я. – Соня, Софья Алтуфьева. Я работала с Креольским, и…
– Вот и славно, – дама неожиданно ожила, – что же мы в проходе-то стоим? Валечка, пригласи девочку в гостиную. Предложи чаю. Что же ты? Мне неудобно за тебя. Где твои манеры?
Через несколько минут, потягивая ароматный напиток, весьма неплохой, кстати, я внимала речи вдовы наследодателя.
Как и у многих людей ее возраста, потребность в общении у Ольги Васильевны явно не совпадала с возможностями, поэтому подвернувшийся шанс изложить историю своей жизни благодарному слушателю в моем лице она, разумеется, не упустила. Мне уже посчастливилось узнать о Валиных дедушке и бабушке. Теперь очередь дошла и до папы. В принципе, в конторе мне и не такое приходилось терпеть, так что моя тренированная голова не разбухла от количества полученной информации. А ведь вполне могла бы! Все это время сама наследница не проронила ни слова, сохраняя ледяное спокойствие, хотя кое-какие признаки недовольства уловить мне все же удалось.
– Так вот Валечкин папа… Я уже говорила, что он был известный психиатр? – женщина гордо вскинула голову. – Знали бы вы, каких людей он лечил! Да, да! А что вы думаете, многие из тогдашних боссов страдали теми или иными расстройствами психики. Но афишировать-то подобные болячки ведь не принято. Так что, – в голосе собеседницы послышались ностальгические нотки, – жили мы хорошо, я бы даже сказала зажиточно. Не то чтобы эта сторона меня как-то особенно волновала. Я ведь, знаете ли, натура больше духовная. Все эти деньги, шмотки – это все не про меня. И все же нельзя не отметить, что мы никогда ни в чем не нуждались и ни в чем себе не отказывали. Правда ведь, Валечка?
Валечка ограничилась кивком, а ее мать продолжила:
– Даааа. Хорошие были времена… А потом… – Ольга Васильевна с тоской обвела взглядом комнату, – потом… Дмитрий Иванович состарился, не мог больше работать, прежние друзья, как это часто бывает, отвернулись, ученики ушли, деньги закончились. Все это сильно подорвало его здоровье, а болеть нынче весьма дорого. Ой как дорого. Это я по себе знаю. Видите ли, деточка, у меня ведь у самой целый «букет» заболеваний. Чего только нет, чего нет, – Ольга Васильевна покачала головой, – в общем, какие и были ценности, мы все продали. Так что Валечка, – женщина горько засмеялась, – не богатая наследница. Совсем не богатая. А тут я еще… Что ни день, то сердечный приступ. Вот-вот к Димочке моему отправлюсь. Вообще никогда не думала, что переживу его – с моими-то болячками, а вот поди ж ты… Но ничего, недолго уж осталось. Сердцем чувствую. Хоть умирать и не хочется. Ох как не хочется. Так ведь не от нас же то зависит. Врачи вот ничего сделать не могут, да и не понимают они ничего. Вот взять хотя бы нашего районного кардиолога – выписал мне кучу препаратов, а толку? Больше того! Ведь у каждого лекарства масса побочных эффектов. И все это так влияет на меня, так влияет. Вот буквально за несколько минут до вашего визита «Скорая» приезжала. Только что они могут – фельдшера-то, коли уж светила медицинские не способны мне помочь?
– Мама! – Валя, сидевшая до сего момента очень тихо, решительно прервала говорившую: – Давай уже наконец узнаем, зачем Софья… э-э-э…
– Семеновна, – подсказала я.
– Семеновна, – эхом повторила девица и добавила, обращаясь уже к матери: – Давай узнаем, зачем она приехала к нам.
Ольга Васильевна обиженно засопела и демонстративно отвернулась к окну, но возражать не стала. Воспользовавшись образовавшейся паузой, я вкратце изложила цель визита. Мол, хотелось бы узнать, не пропал ли их экземпляр завещания, а также выяснить, на какой стадии находится наследственное дело. И все такое.
Увы, ожидаемой сенсации не случилось. Завещание у Валентины Дмитриевны оказалось в наличии. Отец умер совсем недавно, поэтому наследство открыть не успели – как-то недосуг было, да и торопиться, по сути, незачем. Ничего, кроме этой квартиры и ее нехитрого содержимого, Дмитрий Иванович не оставил.
– Богатство так себе, – горько усмехнувшись, добавила девушка, – сами видите, какой у нас район. Просто папа хотел избавить маму от всех юридических формальностей, вот и занялся завещанием.
Что ж, похоже, судьба подсунула мне «пустышку». Мотив для убийства нотариуса у этой семьи отсутствовал. Остается утешаться лишь тем, что отсутствие результата – ведь тоже результат.
– А вы почему варенье не кушаете? – любезно поинтересовалась «вдовствующая императрица». – С другой стороны, правильно делаете. В «Жить здорово» или… Это было в какой-то другой передаче о здоровье… Хотя это не важно, в общем, я точно знаю, что сахар… – не вникая в дальнейшее повествование, я стала готовиться к бегству, понимая, что сейчас главное – улучить момент, найдя паузу в монологе. Увы, отыскать «брешь» в разговоре быстро не удалось, так как с «белой смерти» Ольга Васильевна переключилась на прочие продукты питания, подробно рассказывая о свойствах каждого из них. И все же не иначе как чудом мне наконец-то удалось выскользнуть из цепких «объятий» разговорчивой старушки. Нужно отметить, это оказалось более чем своевременно, так как еще чуть-чуть, и количество полученных мною сведений превысило бы предельно допустимые для моего мозга нормы. Эта тетушка одна могла бы заменить собой какую-нибудь небольшую радиостанцию – остается только посочувствовать ее несчастной дочери.
Но та стоически переносила выпавшие ей испытания. То ли святая, то ли просто привыкла. Как бы то ни было, но ее застывшее лицо не выражало никаких эмоций. Возможно, доченьку и достала мамаша, но характер или воспитание не позволяли ей это продемонстрировать. А может, и впрямь все происходящее казалось ей нормальным и естественным. Несомненно одно – разглагольствования престарелой дамы ее чаду удовольствия не доставляли. Во всяком случае, поддержать беседу Валя не стремилась.
Увы, но похвастать таким же терпением, что и младшая хозяйка дома, я не могла и уже начинала терять те крохи, которыми обладала, поэтому, дождавшись момента, когда Ольга Васильевна прервала свой монолог, чтобы набрать в легкие воздуха, поспешно, наверное, даже чересчур, вскочила из-за стола и, сославшись на занятость, поспешила откланяться. Откланяться – это громко сказано, ибо квартира была покинута мною со скоростью, которой мог бы позавидовать любой спринтер. Последствия стремительного бегства обнаружились очень скоро: примерно на втором этаже я заметила пропажу сумочки. Пришлось возвращаться. Подойдя к двери, я уж было поднесла руку к кнопке звонка, но на секунду замешкалась. Этого времени оказалось достаточно, чтобы изменить мои намерения. Тот, кто когда-либо проживал в типовой квартире, знает, что ее хлипкая дверь – слабая защита от шпионов. Особенно если вести разговоры в коридоре.
